На главную » Духовная библиотека » Армянская Апостольская Церковь » Святые ААЦ

Память Владыки Степаноса Архиепископа Татева

Муж сей, будучи племянником великого вардапета Шмавона « [отпрыском] княжеской семьи и знатного рода, по смерти дяди своего занял престол прославленного Татевокого монастыря. Во дни его [архиепископства] некий инок, движимый сатаной, возгорелся низменной страстью к какой-то девушке. [Святые] братья много раз предостерегали его, но он не внял их [советам], а, спо-спешествуемый лукавым, попал в великую беду. Ибо, забрав девушку, он отправился в деревню с иноплеменным [населением] и, войдя в дом судьи, принял мусульманство.
Однако благородный владыка Степанос, владея множеством иноплеменных слуг, вскочил на коня и отправился с ними в ту деревню. Силой вытащив инока и девушку, он привел их [обратно], водворил инока на место, а девушку определил в монастырь, вручив монахиням. Этим он удостоил их обоих покаяния.
Между тем по прошествии нескольких лет, в годы правления падишаха Ягуба, в Тавризе нашлись неверные, пожелавшие отомстить [ему]. Они донесли на него и оклеветали его перед правителем того края Софи-Халилом, атабеком и воспитателем детей падишаха. Послав [марочного], он коварно вызвал епископа к себе, якобы [желая] оказанием этой чести выразить свою любовь к нему. Не подозревая ни о чем, тот отправился к [Софи-Халилу] в сопровождении своего племянника епископа и двоюродного брата инока.
Колда их ввели к правителю, тот встал и пошел ему навстречу взяв за руку, он повел его и хотел посадить на свое место. Однако святой отстранился, сказав:
— Ради Бога, не смущай меня, ибо я недостоин сидеть на твоей подушке. А тот говорит:
— Я хочу посадить тебя на мою подушку, дабы ты знал, как велика моя любовь к тебе.
Но епископ не послушался его и сел с правой стороны, как привык делать это прежде. И вот говорит правитель:
— Во имя любви к тебе я поклялся сделать тебя своим наместником, передать всю власть во владениях моих, назначить тебя управляющим моим домом и семьей: ты будешь распоряжаться моей казной и моими владениями, двадцать два сына моих и я с нашими всадниками будем 'покорны тебе. Твое слово будет для нас законом. И дочь свою дам тебе в жены. Ты станешь моим зятем и будешь превыше всех князей при дворе падишаха. Все это и еще больше сделаю я для тебя, если ты последуешь моему совету и примешь нашу веру.
— Что это за новости?—спросил епископ Степанос.—Может быть, ты слышал об этом из уст моих илм кто передал тебе?
— Нет, я сам повелеваю тебе исполнить то, о чем оказал, ответил он.
— Достаточно. Не говори со мной об этом,— сказал епископ.
А правитель продолжал:
— Пусть я оставлю двенадцать жен, если возможно что-нибудь изменить,— либо ты согласишься со мной, либо умрешь в тяжелых муках.
Он приказал положить перед ним дорогие златотканые убранства, а также орудия пытки и говорит ему:
— Выбирай что хочешь.
— Я готов к смерти во имя Христа,—отвечает епископ.
Тогда правитель приказал бросить его с напарниками в темницу и в течение восьми дней не давать им ни пищи, ни воды. По истечении [срока] он повелел привести их к нему на допрос. Святой бесстрашно отвечал, признавая Христа своим Богом. [Софи-Халил] вновь заключил их в темницу на двенадцать дней, оставив без пищи и воды. Святые же радостно переносили лишения и не переставали прославлять Бога. Вновь приказал он привести их к себе и, учинив допрос, понял, что они непоколебимы в Христовой вере.
И вот повелел он вскипятить полный котел воды, а напротив него развести большой костер. Затем повелел связать недавно рукоположенного епископа, племянника владыки Степаноса, как это было принято у персов. [Они связали ему] ноги и руки и, накинув на шею веревку, которой были связаны ноги, стянули его в комок и бросили в котел с кипящей водой. А инока, который был двоюродным братом владыки Степаноса, также связали, и, вдев вдоль позвоночника через руки и ноги длинный шест, двое мужчин [подняли] его и так держали над огнем. Таким образом на глазах владыки Степаноса сварили епископа и сожгли инока, ставших священной приемлемой жертвой всесожжением, подобно жертве Авеля, Ноя и Авраама, и благоухающим фимиамом Господа Бога, и благовоние их почувствовал Господь Бог. Так они почили во Христе.
Владыку Степаноса вновь бросили в темницу и через два-три дня дали для поддержания жизни хлеб и воду. Между тем родные святых мучеников, заплатив огромный выкуп, получили их тела и понесли похоронили в прославленном Татевском монастыре. Также для [вызволеяия] епископа они осыпали двор падишаха драгоценностями [стоимостью] более 2000 золотых деканов. Однако падишах не смог освободить его из рук Софип Халила, ибо тот говорил: «Я дал клятву и не могу из-за какого-то чернеца изменить своему честному слову и оставить своих жен — матерей моих детей».
Через год, выведя епископа из тюрьмы, [он] повел его к себе и стал] допрашивать, [прибегая то] к ласковым словам, [то] к угрозам. Епископ же силой Духа, который обитал в нем, бесстрашно восславлял Бога Христа. Разгневавшись, правитель приказал принести щипцы для выдергивания зубов и вырвать тридцать два зуба его, затем велел молотком прибить зубы вокруг его головы наподобие венка. И [вновь] его бросили в темницу. Он оставался в темнице до тех пор, пока не зажили раны его на голове от прибитых зубов. И снова вызвал он к себе на доброе, и вновь святой признал свою веру. Тогда он приказал принести клещи и отделить мясо от костей на его теле в шестидесяти местах. В таком истерзанном виде унесли его и броюили в темницу. Он оставался там до тех пор, пока не зажили все раны. И вновь повели его на суд и учинили допрос. Однако он еще тверже пребывал в вере Бога Христа и говорил правителю: «Как наковальню не беспокоят [удары] кузнецов, так и меня не тревожат [ваши] пытки. Делай что хочешь».
И вот проклятый, рассвирепев, приказал развести костер и, связав, как инока, они держали его над огнем, [и пламя] пожирало его кости. Но силой Христа он все еще жил. Так с сожженымм конечностями унесли его и бросили в темиицу. Он опять оставался в тюрьме, пока не зажили все ожоги на его теле. Но тело его настолько было изуродовано от различных истязаний, что взгляд человеческий не мог вынести такой картины.
Так он подвергался пыткам и оставался в оковах в тюрьме полных пять лет, испытывая голод и жажду и претерпевая столькие мучения. [Наконец] правитель вызвал его к себе и сказал ласково:
— Мы утомились и удручились, истязая тебя и видя немилосердное сожжение твоего тела. Почему ты сам не сжалишься над ообой? Окажи нам что-нибудь и, освободившись от нас, иди к себе домой и исповедуй веру свою.
— Это не случится, пока я дышу,—сказал святой. Изумился Софи-Халил, диву дался и говорит:
— Неужто он тверд как скала?
И, позвав своего муллу, он сказал ему
— Иди, данишман, поведай нам из писаний об изощренных мучениях, изобретенных первыми царями.
Мулла приказал побрить святому голову и помазать медом. Принесли «нетаклоров», то есть черных жуков, и в семи местах приложили их к его голове. Затем обложили его голову скорлупой эт ореха и закрепили. Каждый из жуков просверлив череп, проник внутрь. От этого святой страшно ослаб, ибо пытка сия была наиболее тяжелой и жестокой. Наконец., он потерял сознание и упал на землю, не проявляя признаков жизни. И многие подумали, что он умер.
Однако через некоторое время о« пришел в сознание и ожил. И вот сестра святого побежала к матери падишаха, с горькими стенаниями и мольбой пала ей в ноги и говорит:
— Невиновен брат мой, почему же он истязает его всевозможными пытками, как виновного? Если он опасен и провинился, прошу тебя, прикажи во имя жизни и благоденствия падишаха поскорее убить его, чтрбы он избавился от невыносимых мучений.
С негодованием послала Бакум управляющего домом своим к Софи-Халилу оказать: «Сколько проклятий нарекаешь на нас и сыновей наших и [какое] утешение [может быть] для нашей веры [от его] истязаний! Отпусти невиновного мужа. Какая польза проливать его кровь?».
— Не могу отпустить из-за данной мной клятвы. Ты пришли [людей] и силой вырви его из рук моих, дабы не стать мне клятвопреступником,—отвечал он.
Она так и сделала, освободила святого из их рук и отослала в монастырь. Однако он сильно опечалился и осуждал сестру свою, помешавшую ему сподобиться мученической смерти.
По истечении года он отправился в желанный Иерусалим и поклонился священным местам. Затем возвратился на свой престол в Татев. Проведя-остаток жизни в благочестии и добродетельных трудах, он переселился в страну живых, в верхний Иерусалим, и был причислен к сонму мучеников и первосвященников.
Это случилось в 932 г. [1483] нашего летосчисления во славу Бога нашего Христа.