Мы сильнее, когда мы вместе.
Говорят, нет такой страны в мире, где не жили бы армяне. Это, конечно, преувеличение, но то, что у Армении мощная, сильная, богатая диаспора, — факт. Что же такое диаспора, какие признаки ее сегодня характеризуют, какие у нее перспективы — об этом мы беседуем с ведущим научным сотрудником Института философии, социологии и права НАН РА Эрнестом ГРИГОРЬЯНОМ.
— В последнее время философы, социологи, политтехнологи
все чаще стали обращаться к феномену диаспоры. Многие
считают, что революционные и исторические трансформации
гораздо адекватнее объясняются этническими противоречиями
(борьбой диаспор за овладение государством), чем пресловутой
классовой борьбой.
— Диаспора сегодня — это полновесный продукт
исторической эволюции всего человечества. Неоспоримо
ее влияние не только на мировую экономику, но и на
национальное самосознание народа, из представителей
которого она образована, а также на титульное государство,
в условиях которого существует. Многие диаспоры стали
практическими проводниками влияния своей родины в странах
своего пребывания. Типична ситуация, когда лидеры и
активисты этнических сообществ лоббируют интересы представляемых
ими групп в коридорах власти, проводят пиаровские кампании
в местных СМИ, делают общеполитические заявления. Некоторые
из них постепенно входят в местный истеблишмент именно
в качестве штатных национальных лидеров.
Многочисленные организационные формы, в которых развертывается
активность диаспор, простираются между двумя полюсами
— угрозой ассимиляции и опасностью полного замыкания
в узком этнокультурном мирке. Само государство также
избирательно относится к диаспорам, предоставляя одним
статус наибольшего благоприятствования, а другим —
“черту оседлости”. Во многом отношение
к ним бывает связано с текущей политикой, с улучшением
или ухудшением отношений с соответствующими странами.
Интерес самой диаспоры состоит в поддержании стабильных
отношений с государством проживания. В условиях объективной
невозможности защиты своих интересов от давления государства
единственным выходом для диаспоры становится необходимость
интернационализации и представления своих проблем уже
на других уровнях — на межгосударственном, международном,
в формате международных организаций и правительств
ведущих держав. Отсюда возникает очень мощная идеологическая
тенденция, развернувшаяся в современном мире в стратегию
глобализации.
Процесс глобализации обнаружил удивительный факт: диаспоры
правят миром, устанавливают международные нормы, формируют
правительства и государства и даже ставят задачи создания
мирового правительства. В широком смысле можно сказать,
что последние полвека мировые процессы проходят при
экономическом и даже идейном доминировании диаспор.
Беспрецедентно высока их роль в экономической, этнокультурной,
социальной, политической и даже геополитической сферах
жизни. Многие современные идеологические и экономические
доктрины являются плодом диаспорального менталитета.
— Давайте рассмотрим эти вопросы на конкретном
примере.
— Возьмем США, которые являются классической
страной диаспор, своеобразной этнической моделью мира,
где вполне реализованы преимущества и недостатки диаспорального
существования. На протяжении многих веков в нее непрерывным
потоком направлялись иммигранты. В результате в США
всегда существовали диаспоры, хотя нация одна —
американская. Иноэтничные иммигранты почти сразу же
входили в состав американской нации. США становились
для них отечеством, причем единственным, а то, которое
они покинули, — родиной предков. Но диаспоры
при этом не исчезали, а непрерывно обновлялись —
на смену ассимилированным приходили новые выходцы из
тех же стран.
Сегодняшние процессы глобализации принято связывать
с основополагающими интересами США. Однако в большей
степени они инициированы диаспоральными интересами
и являются экстраполяцией диаспорального мышления на
мировую политику. Даже сами США используются в этой
политике как инструмент, отчасти и в ущерб национально-государственным
интересам. Об этом обстоятельно пишет бывший кандидат
в президенты США П.Бьюкенен в книге “Смерть Запада”.
По его мнению, от процессов глобализации Запад пострадал
даже больше, чем страны восточного блока.
На примере США можно указать второе классическое бремя
(первое, как я уже говорил, — противоречия с
государством) диаспор, которое вызывает нужду в их
организации, — это конкурентность между диаспорами,
иногда доходящая до войны. Но именно конкуренция и
конфликты между диаспоральными общинами не менее важный
и существенный “мотор” исторического процесса,
чем социальные и религиозные противоречия и конфликты
между государствами. Именно эта конкурентность заставляет
диаспоры приобретать все признаки квазигосударств —
политических организаций, ставящих целью защиту своих
членов и усиление своего влияния на окружение, прежде
всего на государственную власть.
То, что такой сложный целостный феномен, как диаспоральное
существование, долгое время предавался забвению, и
привело к тому, что он сам стал определять и регулировать
политику, в том числе мировую, в своих интересах. Вся
сегодняшняя мировая идеологическая палитра —
плод диаспорального мышления. Это и рыночная экономика,
позволяющая беспрепятственно осуществлять экономические
трансакции, снимая барьеры между государствами и одновременно
умаляя их роль как самостоятельных хозяйственных единиц;
это и демократия, в неразличимом арифметическом популизме
которой представитель диаспоры получал шанс вклиниться
в сложную кланово-родовую систему наследственной передачи
власти или по крайней мере беспрепятственно осуществлять
лоббистскую деятельность; это и всевозможные конвенции
о приоритете прав человека над правом государства и
нации; это и идеи глобального переустройства мира,
создания мирового правительства, преодолевающего последствия
“национальной раздробленности” диаспоры,
убеждения в верховенстве международных законов и соглашений
над законами и решениями, принятыми национальными законодательными
институтами, и многое другое.
Рыночная экономика дала возможность диаспоре одержать
верх над титульным государством и открыть политические
шлюзы для формирования олигархических государств. Неолиберализм
снижает планку общественной морали и освобождает общество
от оков нравственности, подчиняя все “свободе”
спроса, который должен удовлетворяться любым способом.
В этой модели, отдающей приоритет свободе частного
индивида перед общественным интересом и даже государственным
контролем, диаспора нашла идеальную схему реализации
своих особенных целей, не учитывавшихся государством.
— Но как могло государство, на которое работают
мощные идеологические структуры, не заметить повышенной
активности диаспор?
— Импульсом к повышению этой активности стали
огрехи государств. Умаление, пренебрежение, а то и
вовсе подавление интересов этнических диаспор вызывает
мощную реакцию консолидации, пробуждает стремление
к сознательной самоорганизации, плодом которой оказывается
структура, во многом параллельная существующему государству
страны проживания. Именно на этом поле противодействий
давлению государства возникли и окрепли экономические
и идеологические рычаги диаспор...
— И что эта за идеология?
— Установка, необходимая диаспоре для обеспечения
своей легитимности, — это курс на налаживание
и укрепление отношений между государством проживания
и родиной. Мигранты, вынужденные для достижения определенного
социального статуса, причитающегося другим уже по рождению,
прилагать гораздо больше усилий — трудиться интенсивней,
быть динамичней и мобильней, чем представители коренных
народов, — очень быстро самореализуются и во
втором, в худшем случае в третьем поколении становятся
полноправными гражданами. Именно благодаря этим качествам
мигрантов США достигли таких поразительных технических
и экономических успехов. Осознание ценности мигрантов
вызвало к жизни целое направление бизнеса — “охота
за умами”, — активности которого и обязано
появление новых волн диаспоры и новых научно-технических
групп в диаспоральных объединениях. Имеется еще ряд
факторов, способных сделать диаспоры локомотивами солидаризма
и созидательности в мировом масштабе. Этот потенциал
может разворачиваться по линии укрепления связей между
государством страны проживания и исторической родиной,
в ухудшении взаимоотношений которых диаспора категорически
не заинтересована. Взаимный интерес диаспор и государств,
нуждающихся друг в друге, порождает новую идеологию,
проводником которой являются диаспоры, осознавшие свою
прогрессивную роль в сложившихся условиях.
Созидательность предполагает постоянное усложнение
последующих фаз развития, ускоренное развертывание
научных, космических, микробиологических и иных технологий,
что соответствует интересу всего человечества, а не
отдельных его групп. Без общего для всего человечества
созидательного и солидарного проекта невозможно говорить
о его будущем.
...Новая философия переносит акценты с конкуренции
между диаспорами и борьбы против государства на более
важные в сегодняшнем мировом пространстве функции диаспор
как мостов между народами, как среды более интенсивного
труда, как каналов распространения информации, экономических
и интеллектуальных обменов, как сферы проявления солидарности.
Диаспоры, традиционно имеющие опыт и дипломатический
такт общения между народами, играющие роль проводников
в процессах обмена идеями и информацией, смогут сыграть
ведущую роль и в этих процессах при условии нового
синтеза идей, преодолевающих радикализм прежней позиции.
Очень широкие перспективы и заманчивые возможности
открываются и перед армянской диаспорой, обладающей
требуемыми для посткризисного мира качествами.
Беседу вела
Нора КАНАНОВА. "Новое время"