Но есть смысл слегка порассуждать над текстом.

Прежде всего, следует обратить внимание на то, что в Заявлении Мадридские принципы заменены на Основные принципы урегулирования конфликта. Хорошо забытый старый термин или нечто новое по существу? На всем протяжении переговорного процесса урегулирование, так или иначе, привязывалось к Хельсинкскому Заключительному Акту, хотя и не всякий раз с прямой на него ссылкой. Этому можно найти как техническое объяснение – для краткости изложения, так и смысловое. Последнее заключается в том, что этот самый Хельсинкский документ – в своем роде палка о двух концах, которые в отдельности хороши тем, что за каждый из них можно спокойно ухватиться, так же спокойно пренебрегая другим. Или оставляя другой конец в бездействии, что в данном случае одно и то же. Другой юридический нюанс терминологического фехтования заключается в том, что в 1975 году ни Армения, ни Азербайджан в качестве суверенных государств в списке участников Совещания не числились. Но это и в самом деле нюанс, на который сегодня никто не обращает внимания по той простой причине, что принятые десять основополагающих принципов, которые хороши для взаимоотношений между участниками-подписантами Акта, должны быть по идее хороши и для тех, кто по понятным причинам Акт этот не подписывал. Не только в силу приоритетности международного права, но и просто потому, что принципы-то сами по себе вполне разумны и гуманны.

Но в том-то и дело, что сами по себе. Возможно это обстоятельство и подвигло посредников урегулирования вводить в оборот все новые и новые термины – используя географию в качестве вспомогательной лексики. Так родились и Мадридские принципы, которые после долгого муссирования их в экспертно-аналитических кругах, кажется, приказали по примеру предыдущих принципов долго жить. Во всяком случае, сопредседатель Минской группы от России Игорь Попов уже высказался по данному поводу, посоветовав избегать названий «мадридские принципы» или даже «обновленные мадридские принципы». Случайность это или нет, но в Заявлении этому совету уже внемли, назвав принципы урегулирования Основными.

Но поможет ли это самому урегулированию?

Президенты трех стран-посредников, надо полагать, в этом уверены, поскольку рассматривают «в качестве важного шага вперёд признание обеими сторонами того факта, что прочное урегулирование должно основываться на принципах, содержащихся в Хельсинкском Заключительном Акте». Опять – двадцать пять?

Не совсем. Президентами вводится в оборот еще один вспомогательный термин – ссылку на положения, содержащиеся в совместном заявлении на саммите "Группы восьми" в Аквиле 10 июля 2009 года.
Достаточно даже слегка ознакомиться с этими самыми положениями, как станет ясно, что посредники на уровне президентов вводят их на сей раз не для красного словца. Тем более, что по поводу нагорно-карабахского урегулирования в принятом «восьмеркой» документе нет ни единого слова. Но там содержатся иные слова, которые, по сути, растворяют нагорно-карабахский конфликт в общем содержании всех конфликтов, наличествующих сегодня на планете Земля. И все разговоры о том, что каждый конфликт уникален в своей особенности, и к каждому из них требуется конкретно привязанный и соответствующий этим самым особенностям подход, перестают быть полезными - разве что в пользу бедных.

Дело же в том, что Аквильское соглашение предполагает не что иное, как принуждение силой. «Комплексный подход к миротворчеству и миростроительству», разработанный по лекалу сильных мировых держав (те самые G8), обязывает последних «продолжать наращивать потенциал на глобальном уровне, фокусируя усилия на подготовке войск и сильного полицейского компонента для поддержания мира». Более того, «внимание к полицейскому компоненту и компоненту верховенства закона, которые являются критически важными элементами при переходе от конфликта к стабильности, будет усилено», отмечается в принятом в Аквиле документе. Наконец, озадаченные конфликтностью восемь мировых судей, призывают «все страны объединить усилия в оказании содействия эффективному задействованию подготовленных войск и полиции».
После такого разложения на множители скупой, доведенной до одного предложения, крайне сжатой преамбулы Заявления нетрудно расшифровать и смысл его, так сказать, основной части, в которой прямым текстом предлагается: «возвращение территорий вокруг Нагорного Карабаха; промежуточный статус для Нагорного Карабаха, обеспечивающий гарантии безопасности и самоуправления; коридор, связывающий Армению с Нагорным Карабахом; определение будущего окончательного правового статуса Нагорного Карабаха путем имеющего обязательную юридическую силу волеизъявления его населения; право всех внутренне перемещенных лиц и беженцев на возвращение в места прежнего проживания; международные гарантии безопасности, включая миротворческую операцию».

Из всего перечисленного самым реальным здесь представляется последнее – миротворческая операция. И не в первую очередь, а в последнюю. Когда все остальные положения, заявленные президентами трех стран-посредников, окажутся на поверку попросту невыполнимыми. Какое бы содействие, порученное президентами своим министрам и сопредседателям, не будет оказано Армении и Азербайджану с тем, чтобы они сделали «еще один шаг» для окончательного завершения столь хлопотного проекта Мирного соглашения, шаг этот представляется, как у Высоцкого, общеукрепляющим. То есть шагом на месте, потому как укреплять придется не что иное, как дзоты и траншеи на передовой, именуемой лицемерно линией соприкосновения.

В приведенном раскладе нет ни пессимизма, ни кликушества. Такова реальность, которая складывалась годами. И сегодня маловероятно, что «прочное урегулирование» будет хоть каким-то образом зависеть от предрекаемых МОСом (Медведев-Обама-Саркози) «важных шагов» Саргсяна и Алиева. Тому подтверждение недавний инцидент на той самой линии соприкосновения, который произошел не по прихоти какого-то там пьяного командира, страдающего комплексом неполноценности, а по заранее спланированному плану в качестве силового аргумента неудавшемуся обеду в Санкт-Петербурге.

Это настолько ясно, что даже не требует доказательств. Иначе, с чего это МОС, да и остальные международные посредники так вяло отреагировали на азербайджанскую провокацию, обусловленную ничем иным, как шантажом страдающего от нехватки энергоресурсов западного сообщества. Впрочем, равно как и российского, от энергоресурсов не страдающего, но обеспокоенного стратегическими интересами иного рода и характера. Так что расчет Алиева был правильный, и такого расчета он будет придерживаться всегда, прекрасно понимая, что хоть мадридские принципы, хоть другие, как угодно их не называй, это, по образному выражению одного из азербайджанских политологов, бомба замедленного действия для Баку. Даже если предположить, что предложенные принципы сработают, и районы будут сданы для заселения (что, по-правде говоря, представить сегодня скорее невозможно, чем трудно), то уж в вопросе плебисцита Армения никак уступить не сможет – тут будут затронуты ее жизненные интересы. В гамлетовской, что ни на есть, интерпретации. Уж не говоря о самом Карабахе, который вне зависимости от тех или иных действий Армении, всегда будет придерживаться неизменного, раз и навсегда определенного для себя принципа: никакого Азербайджана в Карабахе, и никакого Карабаха в Азербайджане. А алиевскому Азербайджану нужен весь Карабах, причем без армян, поскольку присутствие армян породит для Алиева аналогичные проблемы как на северо-востоке, так и на северо-западе Азербайджана.
Такая позиция Алиева и создает ложное впечатление, что остается миротворчество, которое по представлению авторов Заявления должно завершиться миростроительством с помощью сил быстрого реагирования. Впрочем, быстрого или медленного – не в том сомнительность подхода. А в том, что сам подход сомнительный. Если не сказать изначально неудачный. По большому счету порочный. Ибо лицемерный. Ибо колониальный. Геостратегическое лидерство и подлинное миротворчество плохо согласуются друг с другом.

В карабахском вопросе особенно. Ведь война расставила Карабаху все точки над «I». Все минусы и плюсы. Возможно в Карабахе и смирились бы с итогами войны, но постоянная военная риторика Алиева и его подручных заставляет думать иначе. Пока думать. А потом возможно и не думать уже, а действовать. Чтобы еще раз обезопасить себя. Чтобы сохранить свою независимость. Ибо третьего Карабаху не дано. И никакие голубые каски с плохо осознанными и неправильно поставленными задачами своего присутствия в регионе не смогут остановить карабахцев от их исторического решения. Это не пропагандистский пафос. Просто таковы карабахцы. Их можно уничтожить, если навалиться на них всем миром – лицемерным и неправым, но победить их будет нельзя. Такая вот у них слава, достойная и соответствующая известному высказыванию.

Вряд ли подобные простые истины не понимают в Москве, Вашингтоне или Париже. Все прекрасно понимают. И вместе с тем поступают наперекор этим истинам. Даже не надо задаваться вопросом – почему? Реальная политика – это те самые предложения, от которых невозможно отказаться. На кону слишком большие ставки, и выходить из игры никому не хочется. Проигрыш равносилен смерти.

Но ведь и игра равносильна смерти. Потому как, игра ведется по ложным правилам. Или если продолжить образные сравнения, то миротворческий корабль, снаряженный в регион согласно Заявлению трех, обязательно сядет на мель. Либо по причине неправильно выбранного галса, либо из-за слабо натянутых парусов. Либо по причине плохих кормчих. А по большому счету потому, что не корабль снаряжен для миротворчества, а самая обыкновенная лодка. Возможно даже плоскодонка. В штормовом море она плохая защита.

Валентин Осипов,
кандидат физико-математических наук,
независимый аналитик
Специально для «Де-факто»