От редактора

Книга турецкого ученого, профессора Минессотского Университета (США) Танера Акчама «Турецкое национальное Я и Армянский вопрос» вышла в свет в русском переводе, если не ошибаюсь, более десяти лет назад. Самой книги, к сожалению, у меня нет, но копаясь недавно в своих архивах, я обнаружил главы из книги, которую в свое время прислали по электронной почте друзья из Москвы. Вновь прочитав их, я подумал, что ничто не стареет со временем, если остается актуальным. Еще пять лет назад, тот же Танер Акчам участвовал в международной конференции в Ереване, посвященной теме Геноцида армян в Османской Турции в рамках организации мероприятий, связанных с 90-летием трагической даты.

Выступая на брифинге, турецкий ученый открыто поделился своим отношением к теме, которая уже на протяжении почти что века тревожит сердца и будоражит умы не только армян, но и всех тех, кому не безразличны последствия от остающихся безнаказанными преступлений. Тем более преступлений против человечества, каким и является Геноцид армян в Османской Турции, ставший прецедентом для еврейского Холокоста.

Пять лет назад, выступая на конференции, Танер Акчам поведал участникам конференции, а значит и всему миру, что в Турции не расположены к тому, чтобы рассекретить имеющиеся там архивы, которые пролили бы много света на совершенное турецкими властями в начале прошлого века чудовищное преступление. В Турции вообще склонны отрицать Геноцид армян, признался ученый, вместе с тем, отметив, что есть в Турции и другие представители научных кругов, которые так же, как и он, говорят открыто на тему геноцида. Однако открыто говорить на тему геоцида вовсе не значит досконально и глубоко разобраться в этой теме. Речь опять же о турецких представителях научных кругов, которым также не доступны в полной мере имеющиеся в Турции архивы. По свидетельству Танера Акчама в Турции действуют два крупных архива – в Анкаре и Стамбуле. Но если архив Генштаба в Анкаре закрыт даже для турецких ученых, то немногим лучше анкарского стамбульский архив– он открыт лишь частично. Более того, одна часть документов, хранящаяся в архиве, вообще не зафиксирована в катологах, другая – не выдается под различными предлогами, третья – предоставляется ученым только после подробного выяснения со стороны спецслужб о цели подобного интереса.
Разумеется, не только для Армении, но и для тех стран, которые уже признали Геноцид, закрытые турецкие архивы мало что значат. Существует множество других документов и свидетельств чудовищного преступления, и именно их вполне достаточно для обвинения тогдашних турецких властей в организации и совершении армянского геноцида.
Но не только тогдашних. И последующих тоже. Равно как и нынешних. Потому что, на протяжении почти ста лет Турция отстаивает иную точку зрения – геноцида не было, была война с Россией. И в этой войне армяне выступали на стороне русских. Иными словами Турция встала на путь прямого искажения фактов, наглой фальсификации исторических событий. Такова ее политика, имющая, естественно, свои причины.

Их-то и пытается объяснить Танер Акчам в своей книге. Впрочем, главы, которые мы предлагаем вниманию читатлей, содержат в себе нечто большее, чем просто объяснение причин отрицания. Тем они, эти главы, и интересны, хотя, следует отметить, что в них нетрудно заметить и некоторую субъективность турецкого ученого в подходах к изучаемой теме. Не только в плане извлечения уроков и общественой морали после осуждения любого преступления, но и тех материальных последствий, предусматриваемых после осуждения.

Впрочем, читатель и сам догадается, о чем речь уже после прочтения начального текста выделенных глав книги. Как бы то ни было, достойно внимания уже то, что турецкий ученый не в пример своим многим соотечественникам не отрицает сам факт Геноцида, пытаясь рассмотреть его со всех сторон турецкой истории. При этом вовсе не оправдывая эту самую турецкую историю. Но не более того.

Итак...

Танер Акчам

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ГЕНОЦИДА АРМЯН И МОЛЧАНИЕ ТУРОК

Отказ Турции от признания геноцида отрицательно сказался на дискуссиях, посвященных этой теме. Непризнание этого факта вынудило многих историков заняться поисками доказательств запланированности этой акции.

По этой причине в центре дискуссий постоянно находились вопросы: был ли геноцид на самом деле, было ли истребление армян результатом заранее подготовленного плана. В результате общая картина была искажена и объективным дискуссиям не осталось места.

Вот почему мы решили отойти от дискуссий на эту тему, чтобы как-нибудь выйти из этого тупика. Вместо этого попробуем дискутировать об остальных, не менее важных, аспектах проблемы.

Геноцид армян и холокост (еврейский геноцид)

Есть немало произведений, авторы которых проводят параллель между армянским и еврейским геноцидами. Как правило, эти авторы стремятся идентифицировать оба эти события. Этому способствует не только отказ Турции от признания геноцида, но и подход к проблеме с европейской точки зрения. Как правило, некоторые факторы, сыгравшие определяющую роль в европейской истории, пытаются обнаружить и в геноциде армян. По моему убеждению, таким способом невозможно понять характер и особенности геноцида. Ниже приводятся ряд тезисов по этой теме.

Идеология расизма и «безыдейности» в геноциде

Какова роль расизма в армянском геноциде? В некоторых работах встречается утверждение, что определяющим фактором в геноциде стал турецкий расизм. Я придерживаюсь противоположного мнения. У турок трудно найти теорию, которая предусматривала бы истребление армян как нации, как это было в случае с евреями. Начиная с 1880-х гг., несмотря на развитие в обществе идеологических традиций, сродных с антисемитизмом, идея истребления армян, как этноса, не стала образом мышления всего общества.

Армянская и турецкая оппозиции десятилетиями вели совместную борьбу, создавали общие фронты, вместе осуществляли и праздновали революцию 1908 г. Сотрудничество продолжалось и после революции. Даже до начала Первой мировой войны взаимоотношения между младотурками и армянскими организациями, несмотря на всю напряженность и проблемы, носили такой характер, что не могло быть и речи о расистских теориях.

Расизм не являлся также характерной чертой османских руководящих кругов. История для нас сохранила несколько странный и невероятный эпизод. Погос Нубар-паша был представителем российских армян и принимал участие в обсуждении программы реформ (в западной Армении), представленной Россией в 1914 г. 10 февраля 1914г. великий везир Саид Халим-паша предложил Погосу Нубар-паше занять пост министра в османском правительстве: «Я буду весьма признателен Вашему высочеству, если Вы согласитесь занять пост министра в возглавляемом мной правительстве и поможете мне проводить в жизнь упомянутые реформы», - сказал он. Нубар-паша отказался от предложения, сославшись на незнание турецкого языка и неопытность в турецких политических делах (Yusuf Hikmet Bayur, Türk Inkilabi Tarihi, Cilt. II, Kisim IV, s.181-2). Можно возразить, что это был тактический ход со стороны Саида Халим-паши, который и без того не пользовался авторитетом в правительственных кругах, но данный пример косвенно показывает, что идеология расизма не пустила глубокие корни в верхах.

Поэтому бессмысленно тратить время на поиски документов, указывающих на существование планов об истреблении армянского народа. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что при депортации не все армяне были высланы, что в ряде районов был избран путь насильственного принятия армянами ислама и что определенная часть армян все же выжила, а после войны с ними велись переговоры о межгосударственных границах.

Резня армян не преследовала цель ликвидации армянской расы. Главная цель турецких правящих кругов состояла в том, чтобы в момент, когда был поставлен вопрос «быть или не быть турецкой нации», снизить численность армянского населения до минимума, чтобы оно больше не могло угрожать турецкой государственности, и спасти оставшуюся часть территории. Религиозный же фактор, к которому прибегли при осуществлении резни, не объясняет цели данной акции. Правящие круги к этому фактору прибегли лишь с целью мобилизации мусульманского населения и превращения его в соучастника преступления (к вопросу о поддержке широких масс мы вернемся позже).

Главной причиной второстепенности расового фактора являлась философия правления османско-турецкой элиты, точнее - отсутствие такой философии. Основное отличие турецких националистов от немецких - их крайний прагматизм. «Младотурки особо не интересовались политическими идеями» (Feroz Ahmad, Ittihat ve Terakki, (1908-1914), s.259, Istanbul 1984). Член партии «Дашнакцутюн», депутат из Эрзрума Вардкес-эфенди в своем выступлении в меджлисе в 1911 г. говорил: «Отсутствие принципов является главным недостатком членов нашего меджлиса. Сегодняшние правые завтра же становятся левыми... Причем беспринципность присуща как властям, так и оппозиции» (Celal Bayar, Ben de Yazdım, Cilt 2, a.g.e., s.466).

Действительно, турецким властям была чужда приверженность к идеологическому выбору. Их движущей силой была идеология «безыдейности». Идейный разброс в среде младотурецких кадров отлично показан в словах (бывшего президента Турции) Джеляля Баяра: «Среди лидеров младотурок можно было встретить как приверженцев доктрины паносманизма, так и панисламизма, пантюркистов или просто турецких националистов. Были также оппортунисты. И люди с такими разношерстными взглядами занимали самые высокие посты в государстве» (A.g.e., s.439).

Главной причиной идеологического разброса, о котором говорит Джеляль Баяр, была государственная философия, присущая потомкам правителей 600-летней великой империи. В течение столетий правящая элита признавала только один принцип: любой ценой продлить существование империи. Для государственных мужей критерием любой идеологии была ее полезность. И в зависимости от обстоятельств они меняли идеологию в защиту своих интересов.

Используя выражение Вебера, можно говорить о существовании технократической, «рациональной» элиты. Одной из главных причин формирования такого управленческого мышления являлся, бесспорно, османский общественный строй. Главной особенностью этого строя было существование огромной пропасти между государством и народом. В глазах руководящей элиты народ был всего лишь сборишем поданных-рабов (кул). Естественно, не было необходимости заполнять эту пропасть массовой идеологией. Отсутствие нужды обеспечения идеологической поддержки масс привело к укреплению серьезного рационализма в управленческой философии. В результате идеология оценивалась с функциональной точки зрения, т.е. принимали ту, которая в данный момент могла бы принести пользу государству. Приведем несколько примеров подобного мышления.

Крестный отец турецкого национализма Юсуф Акчура в своем произведении «Три политики», считающемся манифестом «пантюркизма», защищает эту доктрину именно исходя из ее «полезности для государства». В этой работе доктрины паносманизма, панисламизма и пантюркизма рассматривались по двум критериям: их полезность для государства и возможность реализации. Будучи манифестом турецкого национализма, эта книга должна была восхвалять особенности турецкого характера и попытаться доказать, что корни турок уходят к величайшей цивилизации. Но текст не соответствовал этому замыслу. В нем говорилось лишь о преимуществах и степени риска «пантюркизма» (François Georgeon, a.g.e., s.33). Поэтому эта Доктрина рассматривалась в свете таких понятий, как «польза», «интерес», «риск», «потеря», «вред», «легкость» и «трудность».

В своих воспоминаниях известный писатель Якуб Кадри Караосманоглу рассказывает о встрече лидеров младотурков, в том числе Талаат-паши, с Зия Гекальпом. Талаат открыто издевался над З. Гекальпом за то, что тот придавал слишком большое значение идеологии. А когда тот выходил из себя, успокаивал словами: «Не злись! Нам нужна какая-нибудь идеология. Вот ты и придумай ее» (Aktaran Ali Kemal, a.g.e., (Sayfa numarasi notlanmadiği ve tamami yazilmadiği için alinti, notlamda olan sinirli ifadeye daya narak verilmiştir ve tam orijinal biçim değildir).

Лидеры турецкого освободительного движения, собравшиеся в Амасье, чтобы заниматься организационными вопросами, серьезно обсуждали вопрос: принять идеологию большевизма, или нет. Большинство командиров, в том числе и известный своим консерватизмом Кязим Карабекир-паша, неоднократно заявляли, что ради спасения Родины готовы стать большевиками. В конце концов они отказались от этой затеи, решив, что «большевизм не принесет стране никакой пользы» (В течение всей Освободительной войны широко обсуждался вопрос о полезности большевизма. О дискуссиях на эту тему в турецких кругах подробнее см.: Sabahattin Selek, Anadolu Ihtilali, l. Cilt, s.325-331, Istanbul 1987; Sina Aksin, Istanbul Hükümetleri ve Milli Mücadele, a.g.e., s.433-434, Mete Tuncay, Türkiye'de Sol Akimalar, s.95-100, Ankara 1978, Doğan Avcioğlu, Milli Kurtuluş Tarihi, 1838'den 1995'e, Cilt 2, Istanbul 1980). Интересно, что принятие идеи большевизма эти «вожди» обсуждали как альтернативу принятия американского мандата.

Геноцид и традиция пользования письменными документами

Одной из интересных сторон управленческой философии османско-турецких руководителей было их отношение к письменным документам. Западные и армянские исследователи, незнакомые с образом мышления османских государственных деятелей, попадают в ловушку. Пытаясь установить прямую зависимость между событиями и письменными документами, западные исследователи тратят время на поиски планов и приказов об уничтожении армян и, потерпев неудачу, выдвигают версию о намеренном уничтожении документов. Даже кое-кто из них не гнушается публикацией документов, подлинность которых оспаривается (Ряд документов содержится в Documents Officiels Concernant les Massacres Armeniens, Paris 1920. Однако их подлинность ставится под сомнение. О дискуссии на эту тему см.: Vahakn N. Dadrian, The Naim-Andonian Documents on the World War Destruction of Ottoman Armenians: the Anatomy of a Genocide; in: International Journal of Middle East Studies, Vol. 18, No:3, August 1986. Сам Дадрян также признает, что, хотя эти документы и отражают действительность, они не лишены ряда погрешностей).

Главная их ошибка заключается в том, что они исходят из логики прямой зависимости общественной жизни от письменных документов-законов, решений, указов и пр. Логично, если был совершен геноцид, то это должно было быть закреплено письменными приказами. На самом же деле в османском обществе письменные документы использовались не только для констатации реальных событий, но и как средство манипуляции этими событиями. Традиция «подгонять все под (священную) книгу», т. е. сознательно идти против шариата, была принята турками-османами и стала их управленческой философией. Один из наших социологов это явление охарактеризовал как «бюрократическое мировоззрение», главной целью которого является «пожертвовать реальной действительностью ради того, чтобы на бумаге все выглядело правильно и благополучно» (Şerif Mardin, Türkiye'de Toplum ve Siyaset, Makaleler 1, s.1 76, Istanbul 1990).

Естественным результатом такого мировоззрения являлось подозрительное отношение к традиции составления документов. Действительно, решения об армянских погромах были приняты устно. В одном документе, составленном уже после начала депортации, с целью придать официальный характер происшедшему, читаем: «Решение о высылке армян из восточных вилайетов, Зейтуна и других мест на юг Диярбакырского вилайета, в долину реки Евфрат, в окрестности Урфы и Сулеймание было принято устно...» (Kamuran Gürün, Ermeni Dosyasi, a.g.e., s.277). Как видно из этого документа, такое важное решение, как переселение целого народа из одного региона в другой, было принято устно и приведено в исполнение задолго до составления письменного документа. О практиковании устных указов руководством организации «Тешкилят-ы махсусе» неоднократно заявляли также участники судебного процесса 1919 года в Стамбуле (Tank Zafer Tunaya, a.g.e., s.279).

Имеющиеся, хоть и в ограниченном количестве, официальные документы, касающиеся интересующей нас темы, наглядно демонстрируют отношение турецких руководителей к документам. Как правило, решения сначала принимались устно, а затем событиям придавался «официальный» характер. Вместе с тем даже после принятия решения о депортации в инструкциях своим послам турецкие власти продолжали упорно настаивать на том, что «слухи о депортации - чистой воды клевета». 6-ого июня страны Антанты направили ноту турецкому правительству, протестуя против истребления армян, и заявили, что «ответственность за это преступление против человечества и цивилизации ляжет на членов турецкого правительства, а также на тех, кто принимал или будет впоследствии принимать в этом участие» (Doç. Dr. Azmi Süslü, Ermeniler ve 1915 Tehcir Olayi, a.g.e., s.1 32).

В инструкции османского правительства, посланной в связи с этим в турецкие посольства, говорилось: «Османское правительство не приняло никаких мер против армян Эрзрума, Терджана, Эгина, Сасуна, Битлиса, Муша и Киликии, поскольку они своим поведением не нарушили порядка... Утверждения стран Антанты являются грубой ложью» (Yusuf Hikmet Bayur, Türk Inkilabi Tarihi, Cilt III, Kisim III, s.42). Итак, несмотря на наличие уже принятого решения о депортации, правительство не замедлило обмануть даже своих послов (Отлично понимая противоречивость между официальной версией и действительностью, Баюр пытается лавировать, говоря: «Депортированные армяне жили не в городах, а в сельской местности, поэтому, там, где речь идет о городах, надо понимать население не самих городов, а окрестных сел». См. указ, соч., стр. 49).

Вот почему те исследователи, которые надеются в турецких архивах найти документы, подтверждающие факт геноцида, если они, конечно, сохранились, будут шокированы, найдя в них следственные дела чиновников, плохо обращавшихся с армянами. Основываясь на архивных документах министерства иностранных дел, Камуран Гюрюн приводит следующие данные. С целью расследования фактов злоупотребления и беззакония, имеющих место во время депортации армян, при военном министерстве была создана специальная комиссия, деятельность которой продолжалась до конца 1918г. Дела признанных виновными должностных лиц были переданы в суд. Общее число обвиняемых составило 1397 человек, многие из которых либо получили срок, либо были казнены (Kamuran Gürün, a.g.e., s.288).

Та же логика наблюдается сегодня, когда речь идет о пытках в турецких тюрьмах. Невозможно доказать наличие пыток, если надеяться на официальные документы. Это на самом деле так. Можно найти десятки решений, опубликованных министерствами внутренних дел и юстиции, где говорится о запрещении пыток и о мерах наказания тех, кто применяет пытки. Сотни полицейских, обвиненных в применении пыток, были привлечены к уголовной ответственности и приговорены к различным срокам. На основе этих документов спокойно можно доказать, что в Турции пытки запрещены. Государственные деятели тоже выступают в этом духе. В своем выступлении на съезде партии «Единение и прогресс» 1 ноября 1918г. Талаат-паша таким же образом объяснил армянские погромы. По его словам, государство было против, но некоторые должностные лица злоупотребляли доверием, в результате чего и произошли эксцессы (Kamuran Gürün, a.g.e., s.289). Чтобы мои слова были правильно поняты, придется дать некоторые пояснения. Я отнюдь не утверждаю, что никаких письменных документов, относящихся к этой теме, не было и что никакие документы не были сожжены. На судебном процессе 1919 г. в Стамбуле некоторые обвиняемые заявили, что архив центрального комитета партии «Единение и прогресс» был украден доктором Назымом (Mithat Şükrü ve Ziya Gökalp'in ifadelerinden. Tarihi Muhakeme, a.g.e.). Возможно, этот архив на самом деле уничтожен. Шевкет Сюрейя тоже свидетельствует, что перед выездом за границу Талаат-паша в особняке своего друга в Арнавуткейе сжег целый чемодан документов (Şevket Süreyya Aydemir, Enver Paşa, Cilt III, s.468). Я просто хочу сказать, что, ссылаясь на документы, можно совершить много ошибок, поскольку мы имеем дело с османско-турецким миром, где не было принято отражать в Документах реальную действительность. Наоборот, документы составлялись задним числом и подтасовывались нужным образом (Из подобной логики исходят также турецкие «левые». Например, история компартии Турции изобилует «белыми пятнами». Когда в 80-х гг. товарищам из ЦК партии предложили опубликовать архивы комитета, чтобы выяснить истину, они лишь ухмыльнулись и сказали; «Между документами и принятыми решениями существует огромная пропасть. Их составили таким образом, чтобы достоянием истории стали только те факты, которые нам выгодны»). Именно поэтому поиски документов, подтверждающих факт организации геноцида армян, ни к чему не приведут. Важнее показать психологию людей, осушествивших это. Для этого требуется новый подход в деле изучения и оценки документов.

Результат геноцида - туркизация Анатолии

Как правило, принято говорить об иррациональности массовых избиений. Особенно, когда речь идет о геноциде евреев, приводят очень много доводов об отсутствии каких-либо рациональных «интересов», «выгод». Действительно, вряд ли массовое уничтожение евреев принесло какую-либо экономическую или политическую пользу немцам. В случае с геноцидом армян дело обстоит совсем иначе. Эта акция сулила туркам определенные выгоды. В результате этой акции они получали важные преимущества. Иными словами, геноцид армян был осуществлен не ради абстрактной идеологии, а для получения вполне ощутимых выгод.

Здесь речь идет не только о появлении новой прослойки богачей, нажившихся на грабеже имущества армян, поскольку эта акция в экономическом отношении отбросила Турцию на 150-200 лет назад. Экономическая разруха, причиненная этой акцией, была катастрофической. «Во время депортации армян многие кварталы городов и поселков Анатолии были преданы огню... Вместе с армянами и греками оживление и благополучие надолго покинули Анатолию» (Falih Rifki Atay, Çankaya, - Atatürk'ün Doğumundan Ölümüne Kadar, Istanbul 1980 s.450,351, Istanbul 1980).

Помимо появления нового слоя состоятельных людей, настоящую пользу от геноцида извлекло государство: оно получило возможность создать национальное государство на территории Анатолии. Можно даже утверждать, что геноцид армян был слишком «рациональной» акцией, осуществленной именно с этой целью. В своей книге, написанной в связи с убийством Талаат-паши и некоторых его сподвижников, Хусеин Ажахид отрыто пишет и о пользе геноцида: «Можно считать, что этими убийствами армянские комитеты отомстили им за геноцид. Однако люди, задумавшие и осуществившие депортацию армян, спасли этим Турцию, тогда как убийство ответственных за геноцид людей не могло возродить мечты армян. Их акция осталась обыкновенным преступлением и ничем не оправданным кровопролитием». По мнению X. Джахида, решение о депортации было «ужасным, но для страны крайне необходимым», и Талаат и его друзья пошли на это лишь «ради благополучия и спасения страны» (Hüseyin Cahit, Talat Paşa, Yakin Tarihimiz, Cilt 1, s.89).

В самом деле, все правители Османской империи и правительство младотурок больше всего боялись, что христианские меньшинства когда-нибудь завладеют Анатолией. Так что очищение этого региона от христиан не ограничивалось только армянами и проводилось еще до мировой войны, а туркизация Анатолии, особенно после Балканских войн, стала центральной политикой правительства. Из мемуаров Джеляля Баяра видно, что еще до начала войны были составлены подробные планы депортации христиан. Ссылаясь на неопубликованные воспоминания видного деятеля младотурецкого движения Эшрефа Кушчубаши, Баяр приводит следующие факты: «В первые месяцы 1914 года османские власти столкнулись с двумя проблемами: 1) беспардонная оппозиция, готовая злоупотреблять всякими свободами; 2) нетурецкие элементы, явно или тайно угрожавшие целостности империи.

Первая из них была политической и разрешимой проблемой. А вторая смертельно опасной. Как правительство, так и центральный комитет партии «Единение и прогресс» и военное министерство вырабатывали план для упреждения этой угрозы. Главной темой тайных совещаний, проводимых в военном министерстве, было переселение нетурецких народов, компактно проживавших в стратегических районах и подверженных влиянию внешних сил». Как сообщает Эшреф Кушчубаши, подобные совещания проводились также в мае, июне и августе 1914 г. В них принимали участие «преданные, патриотически настроенные и готовые к самопожертвованию» члены партии «Единение и прогресс», под разными предлогами приглашенные в Стамбул. Интересно, что об этих совещаниях ничего не знали даже некоторые члены правительственного кабинета (Tirnak içindeki tüm ifadeler: Celal Bayar, Ben de Yazdım, Cilt 5, s.1573, Istanbul 1967).

Опять же из воспоминаний Джеляля Баяра узнаем, что были составлены подробные рапорты о способах этнической чистки и туркизации Анатолии. Наконец, эти планы начали осуществляться, еще задолго до войны, на побережье Эгейского моря, преимущественно в Измире и его окрестностях. Этот план состоял их трех частей:

а) общие меры, принимаемые правительством,

б) специальные меры, принимаемые армией,

в) меры, принимаемые партией «Единение и прогресс» (A.g.e., s.1574).

В результате «этнической чистки» в стратегических районах, согласно Джелялю Баяру, только из города Измир и его окрестностей около 130.000 греков насильно были высланы в Грецию. По некоторым источникам, эта цифра была значительно выше (Bu biligiyi veren Doğan Avcioğlu, bu kaynaklar konusunda bir şey söylememektedir. Milli Kurtuluş Tarihi, Cilt III, s.1116). Об акции выселения приэгейских христиан Арнольд Тойнби сообщает следующее: «Греческая община полностью была насильно изгнана из своих домов и земель. Во многих случаях их движимое имущество было конфисковано, а его хозяева убиты... Волна террора из одного района переходила в другой. Террористические акты осуществляли банды, прикрепленные в качестве вспомогательных сил к жандармерии» (Arnold Toynbee, The Western Ouestion in Greece and Turkey, s.140'dan aktaran Doğan Avcioğlu, a.g.e., s.1116). Речь идет о бандах «Тешкилят-ы махсусе», которыми руководил Эшреф Кушчубаши. Сам Кушчубаши эти действия характеризует как «операция захвата» (Celal Bayar, a.g.e., s.1579). Описывая эти события, произошедшие еще до войны, мы пытаемся показать, что геноцид армян можно рассматривать как составную часть туркизации Анатолии. «Турки против греков использовали те же методы, что и против армян. Их призывали в османскую армию и отправляли в рабочие батальоны... Тысячи греков-солдат, подобно армянам, погибли от холода, голода и прочих напастей... Греков группами и под конвоем отправляли во внутренние районы Анатолии... Точная цифра погибших таким образом греков неизвестна, поскольку приводимые данные колеблются между 200 тысяч и 1 миллионом человек» (Morgenthau, Secrets of the Bosphorus, s.212'den aktaran Doğan Avcioğlu, a.g.e., s.1122). Хотя премьер-министр Греции Венизелос на Парижской мирной конференции утверждал, что 300 тысяч греков было истреблено, а еще 450 тысяч нашли убежище в Греции, у нас в руках нет достоверных данных об осуществлении широкомасштабной резни греков.

Если речь шла о чистке всей Анатолии от христиан и ее полной туркизации, геноцид армян, конечно, тоже нужно рассматривать в этой плоскости. Нам придется ответить на вопрос: почему политика туркизации в Западной Анатолии была осуществлена без крупномасштабных акций истребления, хотя отдельные случаи погромов здесь тоже были, а на востоке страны она приняла форму геноцида.

Это объяснялось, во-первых, тем, что тогда еще войны не было, и внешние силы контролировали ситуацию. Тем более, что османское правительство пыталось войти в союзнические отношения со странами Антанты. Кроме того, западные державы, включая и Россию, несмотря на все противоречия, существовавшие между ними, в вопросе христианских меньшинств вели согласованную политику. Значит, османское правительство боялось возможного вмешательства с их стороны. Действительно, правительство младотурок действовало осторожно, и греческое население терроризировалось руками «Тешкилят-ы махсусе». Несмотря на это, реакция Европы на эти события была однозначной. Под давлением держав во главе с Францией младотурки вынуждены были остановить выселение греков и даже отправили комиссию в регион для проведения расследования, возглавляемую Талаат-пашой. Тот был вынужден включить в состав комиссии по одному представителю от иностранных посольств в Стамбуле» (Yusuf Hikmet Bayur, Türk Inkilabi Tarihi, Cilt II, Kisim IV, s.255).

С началом войны потеряла актуальность угроза вмешательства извне, и в этих условиях туркизацию Анатолии можно было завершить намного легче и спокойнее. Лишь бы был подходящий повод. Еше в 1919г. Ахмет Рефик писал, что действия армян стали прекрасным поводом для осуществления младотурками планов туркизации, для избавления от необходимости проведения реформ в армянских вилайетах и окончательного «решения» Армянского вопроса. «Восстание армян Вана, препятствие военным операциям дали повод младотуркам для осуществления национальных чаяний. В правовом и сильном государстве в подобной ситуации правительство ограничилось бы подавлением антиправительственных выступлений, но младотурки избрали путь физического истребления армян и ликвидации таким образом вопроса о восточных вилайетах» (Ahmet Refik, Iki Komite Iki Kıtal, (Türkçeleştirilmiş metin s.19), Istanbul 1919). Существует общее правило: войны всегда создают благоприятную почву для осуществления широкомасштабных погромов.

Второй важной причиной, удержавшей турецких руководителей от крупномасштабных погромов при туркизации Западной Анатолии, была их вера в то, что еще не все потеряно. Наоборот, среди них были такие, которые витали в облаках и лелеяли мечту о воссоздании Великой империи. Что касается условий, при которых был осуществлен геноцид армян, то тогда все общество было охвачено глубоким пессимизмом относительно будущего: все ждали наступления конца. Речь уже шла не о туркизации определенного региона в «нормальных» условиях, а, по меткому выражению историка Логана Авджиоглу, о «выживании или исчезновении всей нации» (Doğan Avcioğlu, a.g.e., s.1138).

Выше уже говорилось о том, с какой надеждой и настроением турки вступили в Первую мировую войну и какой удар им был нанесен поражением под Сарыкамышем. Между появлением и исчезновением иллюзий относительно осуществимости идеи Великого Турана прошло слишком короткое время (После большевистской революции некоторые османские лидеры, может, не с таким воодушевлением, как раньше, вновь начали связывать надежды с большевизмом, но потом быстро передумали). Неожиданное поражение напомнило туркам о надвигающемся крахе и стало решающим фактором в принятии решения о геноциде. Интересно, что еще перед войной был составлен подробный план действий в случае военного поражения. Центральный комитет партии «Единение и прогресс» обсудил все возможные варианты исхода войны и, в случае военного поражения Турции, решил укрепиться в Анатолии и там продолжить борьбу. Даже был составлен план поэтапных военных действий, который обсуждался на разных заседаниях центрального комитета партии (Şeref Cavuşoğlu, Ittihat ve Terakki'nin Gizli Plani, Yakin Tarihimiz, Cilt l, s.263). Это обстоятельство имеет немаловажное значение для исследователей геноцида армян. В данном случае речь шла не просто о генеральном плане туркизации Анатолии, а об организации длительного сопротивления на всей ее территории.

К сожалению, автор, принадлежащий к старой гвардии младотурок, ничего не говорит о дате подготовки этого плана. Но по сообщениям Кушчубаши можно предположить, что им вплотную занимались на тайных совещаниях UK в мае-августе 1914г. Немаловажное значение имеет также начало практического применения этого плана. Видимо, это стало возможным сразу после разгрома турецкой армии под Сарыкамышем. Впервые о необходимости его осуществления заговорили в дни форсирования военными кораблями союзников Дарданелл. «Люди, задействованные в операции, получили конкретные задания» (A.g.e., s.263). Офицеры на местах получили инструкции организовать отряды самообороны, запастись оружием и боеприпасами, готовиться к длительному сопротивлению. В рамках этого плана даже предусматривался переезд правительства из Стамбула в Эски-шехир или Конью, и часть казны и архивов была перевезена в Эскишехир (Ахмет Рефик пишет, что самые богатые дома Эскишехира принадлежали армянам, но затем были распределены между иттихадистами).

Имена лиц, принимавших участие в операции и перечисленных Шерефом Чавушоглу, совпадают с именами офицеров из «Тешкилят-ы махсусе», которые организовали геноцид армян. У нас нет конкретных фактов об отношении этого плана к геноциду армян. Но несомненно одно: появление флота стран Антанты у Дарданелл дало понять турецким лидерам, что они проиграли войну. «За исключением Энвер-паши, члены турецкого правительства и их немецкие советники не верили в способность турецкой армии удержать Дарданеллы» (Erik Jan Zürcher, Milli Mücadelede Ittihatçılık, s. 187, Istanbul 1987). Битва за Дарданеллы продолжалась 259 дней и была настоящей «огненной Геенной», (Tank Zafer Tunaya, a.g.e., s.514) «смертельной оргией» длительностью в один год (Şevket Süreyya Aydemir, Enver Paşa, Cilt III, s.228). В течение этого года Турция все время находилась между жизнью и смертью.

В результате перманентных территориальных потерь в Европе и краха надежд на создание Великого Турана в руках турок оставались лишь анатолийские земли. В турецкой национальной психологии важное место отводилось Анатолии. Вначале ее территория была заброшенной и презираемой, служила лишь источником налогов и продовольствия для армии. Осознание ее стратегического значения пришло лишь после 70-ых гг. XIX в. На страницах газет того времени появились статьи, подчеркивающие ее значение: «Сыны родины, давайте хорошенько подумаем! Если мы будем и дальше пренебрегать потребностями населения Анатолии и не протянем ему руку помощи, мы отрубим себе правую руку. Большинство солдат нашей армии - выходцы из Анатолии. Она наша кормилица» (Basiret gazetesinden aktaran; David Kushner, a.g.e., s.80).

Постоянный поток беженцев с Балкан в Анатолию и усиление национального сознания среди армянского и греческого населения Анатолии заставили правительство изменить свою политику по отношению к этой территории, и со временем «возникла идея о создании турецкой Анатолии» (A.g.e., s.80). До этого ничего не означавшее понятие «родина» получило новый смысл и содержание. Ежедневные газеты «Басирет», «Икдам», «Терджуман-ы хакикат» начали пропагандировать идею «Анатолия - родина турок» и выступали против использования названия Армения для обозначения части территории Анатолии, предупреждали своих соплеменников о тенденциях «эллинизации», пытались доказать, что Анатолия - турецкая земля и никому другому не может принадлежать. «Вызывающее поведение нетурецких этнических групп Анатолии вынудило сторонников пантюркизма доказывать, что Анатолия - турецкая земля» (A.g.e., s.82).

И вот теперь турки могли потерять и свое последнее убежище, последний клочок турецкой родины - Анатолию. С одной стороны, продолжались бои за Дарданеллы, с другой стороны, решалась задача сохранения и превращения Анатолии в последнее убежище турок. Будущее государства и турок могло быть гарантировано только в Анатолии и то при условии повышения обороноспособности края. Столетний процесс изгнания турок из Европы превратил Анатолию в жизненно важное пространство для турок. «Понятно, что неумолимое сокращение границ Османской империи превращало Малую Азию, простирающуюся до Закавказья, в последнее убежище для турецкого народа. Исторический опыт показывал, что борьба других народов за самоопределение была направлена против существования самого турецкого народа. Нетурецкие народы Анатолии, на востоке - армяне и курды, на западе - греки, в любой момент готовы были взорвать последнюю крепость этого гордого народа» (Gerhard Wiegand (Hrsg.): Halbmond im letzten Viertel, s.130-131, München 1970).

На самом деле, после поражения Османской империи в мировой войне первым вопросом на повестке дня должны были стать реформы в армянских вилайетах, которые были сняты с повести, благодаря войне. Осуществление же программы реформ означало для турок конец их многовекового господства, было миной замедленного действия. «Неизбежным результатом реформ станет отделение Армении, - говорил Науманн,- но ведь это равнозначно гибели империи» (Aktaran, Wilhelm van Kampen, a.g.e., s.123). Еще в 80-ые годы XIX в. султан Абдул Гамид яростно сопротивлялся проведению реформ в армянских областях, предусмотренных 61-ой статьей Берлинского договора. На встрече с послом Германии он недвусмысленно сказал: «Я умру, но не дам осуществить 61-ю статью Берлинского договора» (Mim Kemal Öke, «Şark Meselesi» ve II. Abdülhamid'in Garp Politikan (1876-1909), Osmanli Çalişmalari III içinde, s.265, Istanbul 1982). По мнению султана, это означало бы начало массового истребления турок. Было, конечно, и другое радикальное решение: массовое истребление армян. Разве случайно то, что геноцид армян был осуществлен сразу после поражения турок под Сарыкамышем и в дни сражения за Дарданеллы?

Все было рассчитано до мелочей. Успех широкомасштабного национального сопротивления в Анатолии был бы возможен лишь в том случае, если бы население края было гомогенным (однородным). Недаром идеологи младотурок по любому поводу утверждали, что «создание современного государства возможно лишь при условии единой этнической общности» (Ziya Gökalp'in 1915 yilinda yazdiği, «Millet Nedir, Milli Iktisat Neden Ibarettir» adli makalesinden aktaran, Zafer Toprak, Türkiye'de 'Milli Ikisat" (1908-1918), a.g.e., s.32). Задача состояла в том, чтобы уменьшить численность армянского населения до минимума. Тогда исчезла бы угроза существованию турок, Анатолия превратилась бы в этническом отношении в «чистое» и «крепкое» убежище. История сохранила для нас немало высказываний по этому поводу Талаата и Энвера: «Населявшие империю разные меньшинства всегда выступали против Турции... Из-за их враждебного отношения мы постоянно несли территориальные потери... Потеряли Грецию, Сербию, Румынию, Болгарию, Боснию-Герцоговину, Египет и Ливию. В результате границы империи угрожающе уменьшились. Если мы хотим продолжить наше существование на оставшейся территории, то должны избавиться от этих чужеродных элементов» (Henry Morgenthau, Ambassador Morgenthau's Story, s.51'den aktaran Heath W. Lowry, Büyükelçi Morgenthau'nun Öyküsünün Perde Arkasi, s.32-33, Istanbul 1991).

Уменьшение численности армян «до непроблематичного уровня» было провозглашено главной целью депортации, и об этом открыто говорилось в инструкциях, направленных в вилайеты: «... При депортации армян вы должны придерживаться следующих принципов:

а) численность населения армян на новых местах не должна превышать 10 процентов от числа местного мусульманского населения;

б) поселки и деревни, основанные армянами на местах ссылки, должны состоять не более чем из 50 домов...» (Kamuran Gürün, a.g.e., s.277).

Из разных телеграмм того времени видно, что политика ограничения численности армянского населения проводилась довольно скрупулезно. Определенный 10-процентный барьер был не случаен. Власти внимательно следили за выполнением этого принципа. Например, в одной из зашифрованных инструкций, адресованных 12 июля 1915 г. министерством внутренних дел властям тех вилайетов, куда направляли депортированных армян, говорилось: «В санджак (уезд) Зор больше никого не направлять, поскольку там (армяне) уже составляют более 10 % общего населения» (Kamuran Gürün, a.g.e., s.287).

Политика уменьшения численности армян оставалась в силе даже в тех случаях, когда последние отказывались от своей религии. Вначале армян насильственно обращали в ислам, а согласившихся не депортировали. Но со временем число принявших ислам достигло угрожающих размеров, что нарушило планы правительства, поэтому было решено сослать всех лиц армянского происхождения, независимо от религиозной принадлежности. В зашифрованной инструкции министерства внутренних дел от 1 июля 1915 г. говорилось: «Некоторые армяне индивидуально и группами принимают ислам, чтобы не покидать своей родины. Их тоже следует депортировать» (Kamuran Gürün, a.g.e., s.286).

Несмотря на всеобщий хаос и анархию, наблюдаемые при депортации, мы и здесь имеем дело с проявлением рационализма властей. Например, армян, отправляющих поездом к месту ссылки, во многих случаях высаживали из вагонов, при этом осуществляя переброску войск. «Железнодорожная линия Стамбул - Багдад была перегружена из-за непрерывной переброски войск и военной техники в сторону Дарданелл. Поэтому депортируемые армяне очень часто вынуждены были сходить с поезда и неделями ждать в лагерях, расположенных вокруг железнодорожной линии Анкара - Эскишехир, не имея средств к существованию» (Yves Ternon, Bericht über den Völkermordan den Armeniern im Osmanuschen Reich 1915/16, a.g.e., s.76.). В случае с Германией наблюдается обратное. Поезда использовались не для переброски продовольствия и военного снаряжения на фронт, а для отправки евреев в лагеря смерти, что также доказывает иррациональность геноцида евреев.

Участие гражданского населения в геноциде

Характерной особенностью геноцида армян является участие в нем гражданского населения. А геноцид евреев целиком был продуктом бюрократического аппарата; он был тщательно, до мельчайших подробностей, запланирован и осуществлен государством. Геноцид же армян в корне отличается от геноцида евреев. Гражданское население с самого начала приняло активное участие в истреблении армян: грабило имущество, похищало их жен и девушек, совершало зверские убийства. Даже были случаи, когда в ряде районов (мусульманское) население нападало на жандармские отряды, пытавшиеся защитить армян. Документы, свидетельствующие об этих акциях, можно обнаружить в архивах Генштаба: «Командованию третьей армии в Эрзруме... С целью преследования курдских банд, напавших на караваны армян..., из Байбурта выделено одно отделение...» (Azmi Süslü, a.g.e., s.123).

Основной целью нападения гражданского населения было обогащение.

Можно по разному комментировать причины массовости участия гражданского населения в геноциде. Я же хочу остановиться на одном аспекте. В подобной организации геноцида важную роль (сознательно или несознательно) сыграло отсутствие поддержки младотурецкого движения со стороны народных масс. Пропасть между государством и народом непосредственно определила характер и формы участия масс в акции геноцида. Идеологическое единство между государством и народом, существовавшее при осуществлении геноцида евреев, нельзя искусственно распространить на османско-турецкое общество.

У турок государство всегда было государством «бюрократической элиты», а народ считался сборищем рабов, которым нужно управлять. Эта элита никогда не считала необходимым установление идеологического моста с народом. Для обеспечения видимости законности своей власти. Хотя в какой-то мере эту законность обеспечивал ислам, но исламская философия тоже не предусматривала возможности управления страной и обществом. Младотурецкое движение переняло у османского государства эту традицию. Кроме того, ислам был отодвинут младотурками на второй план, в результате чего идеологическая связь между верхами и низами еше более ослабла.

Даже в пору своего могущества младотурки не пользовались широкой общественной поддержкой, что было обусловлено самим характером движения. Младотурки были представителями полувоенной-полугражданской интеллигенции, воспитанной в духе западной цивилизации и под влиянием современных наук. Для них наука была сверхъестественным понятием. Они находились под влиянием позитивизма и социал-дарвинизма. Верили в возможность решения социальных проблем с помощью науки, а себя считали специалистами по лечению социальных недугов общества. Подобно тому, как медицина помогает излечивать людей, так и наука должна была помочь младотуркам спасти общество (Если государство «больное», то государственные деятели должны его «лечить». Поэтому младотурки с большой легкостью облачились в мантию «целителей общества». См.: 51 Şerif Mardin, Jön Türkler, a.g.e., s.17; Aynca, Ş. Hanioğlu, a.g.e., s.607). Следовательно, миссию спасения общества, как представители научной интеллигенции, могли бы выполнить только они.

Младотурки были уверены, что они являются элитарным слоем общества (Ş. Hanioğlu, a.g.e., s.35). А некоторые из них пытались это доказать с помощью расистских теорий. Используя книгу Гюстава ле Бона, переведенную ими на турецкий язык, они пытались доказать, что «избранность людей, определяющаяся биологическим превосходством, не является наследственным свойством, а приобретается, благодаря работе мозга» (A.g.e., s.614-5). Потому у них и преобладал элитарно-тоталитарный образ мышления.

Элитарный взгляд на вещи породил в них иллюзию, будто только они способны спасти общество. Это определило также их взгляды на народ. С одной стороны, народ был священным сообществом, ожидавшим, чтобы они его спасли. Ради народа нужно идти на любые жертвы. Это уже само по себе научная необходимость, миссия. С другой стороны, единственный недостаток народа заключался в том, что он не знал, как себя спасти.

Но народ, ради которого надо осознанно идти на любые жертвы, священен до тех пор, пока выполняет предназначенную ему роль. Если же он откажется от этой роли и не оправдает надежд лидеров, тогда перестанет быть «священным», превратится в «подлеца». Народ, не оценивающий принесенные ради него жертвы и отказывающий своим лидерам в поддержке, будет ими проклят. В печатных органах младотурок начала XX века часто встречаются гневные статьи, чернившие неоправдавший их ожидания народ: «Кто виноват? ...Народ»; «Пусть будет проклят народ, который сохраняет равнодушие перед кричащей подлостью» (Jön Türk kaynaklanndaki bu ve benzeri ifadeler için bakinniz; Şükrü Hanioğlu, a.g.e., s.610-13).

Следует обратить внимание и на то, что даже после провозглашения конституции законодательной основой османского режима продолжал оставаться ислам. Это помешало младотуркам после их прихода к власти открыто выразить свое отношение к исламу. В результате пантюркизм стал идеологией лишь молодых офицеров и бюрократов и не нашел должной поддержки в обществе. Из истории образования наций известно, что в формировании общего национального сознания важную роль играют просветительные учреждения и пресса. Нация формируется под влиянием сети светских школ и информационных систем. Османское же общество все еше состояло из крестьян, у которых вместо национального превалировало религиозное сознание. Вот почему эти люди, лишенные контактов с городской и официальной османской культурой, никогда не признавали современного понятия национализма, пропагандируемого центром. А это лишало младотурок широкой общественной поддержки.

Последнее, на что следует обратить внимание, это усталость широких масс мусульман от войн. Будучи по натуре своей фаталистами, и обвинявшие во всех своих бедах правительство и его агентов на местах, простые люди всегда неприязненно относились к последним. Поэтому отсутствовала идеологическая связь между верхами и низами, и для широких масс государство было не «своим», а «чужим».

В отличие от геноцида евреев, геноцид армян явился результатом длительной болезни общества, где отсутствовала общность государства с народом. Государство тоже сознавало, что пользуется поддержкой своих подданных, но не является их представителем. Правящая верхушка все время опасалась, найдет ли ее инициатива поддержку среди масс, и искала новые способы, чтобы привлечь их к участию в задуманном преступлении. Тем самым они становились его непосредственными соучастниками. Возможно, этот метод применялся неосознанно. Но государство пыталось компенсировать отсутствие идеологической поддержки со стороны народа аппеляцией к личным интересам людей и призывало их грабить имущество армян. А в тех местах, где мусульманское население шло на это без указки сверху, власти не препятствовали ему. В результате соучастие в преступлении осуществилось на почве личных интересов - грабежа имущества армян.

Этим государство не только переносило часть ответственности на плечи рядовых мусульман, но и, в какой-то мере, обеспечивало себе поддержку масс. Закон, проведенный через меджлис 13 сентября 1915г., весьма наглядно демонстрирует цель правительства. Называется он «Временным законом об имуществе, долгах и покинутой недвижимости лиц, переселенных в другие районы». Смысл этого закона состоял в том, что все движимое и недвижимое имущество депортируемых подлежало распродаже, чтобы они не смогли обосноваться на родных землях даже в случае возвращения. Их интересы могли защищать только официальные органы, поскольку ни они сами, ни их представители не имели возможности присутствовать на распродаже» (Y.H. Bayur, Türk Inkilabi Tarihi, Cilt III, Kisim III, s.45-46). Это означало узаконение грабежа, и следовавшей за этим распродажи имущества армян. При обсуждении вопроса в меджлисе Ахмед Риза бросал смелые реплики, указывая на соучастие государства в преступлении: «Это явное насилие, - протестовал он, - людей хватают за шиворот, выгоняют из деревни, а затем пускают их имущество с молотка. Это невообразимо! С этим не могут согласиться ни совесть османца, ни закон... Имущество армян частично уже разграблено. Пока депутаты расшевелятся и откажутся принять этот закон, все имущество будет пущено по ветру и ничего нельзя будет поправить» (A.g.e., s.48-49). Предложение Ахмеда Ризы остановить действие закона было отвергнуто, и государство продолжало распродажу оставленного армянами имущества.

Продолжение следует...

Defacto.am

« Предыдущая новость Все Новости Армении и Арцаха Следующая новость »