Сегодня исполняется десять лет с того дня, когда пятеро вооруженных людей ворвались в зал заседаний армянского парламента и открыли стрельбу.

В течение нескольких минут они убили председателя парламента, премьер-министра, двух вице-спикеров, троих депутатов и одного министра, тем самым обезглавив новую политическую элиту, которая начала формироваться после выборов в Национальное Собрание страны в мае 1999 года..

Все присутствующие, а в зале кроме членов парламента были и члены правительства, были взяты в заложники. Часть из них освободили, а сорок человек оставались в заложниках до следующего утра, когда после переговоров с президентом страны Робертом Кочаряном террористы сдались властям.

События 27 октября 1999 года вызвали настолько серьезный политический кризис, что под ударом оказалась даже сама армянская государственность.

И хоть прошло уже десять лет, преступники осуждены и сидят в тюрьме, дело, казалось бы, можно было бы сдать в архив, но вопросы остаются. Многие в стране до сих пор не уверены, что в тюрьме сидят действительные организаторы этого преступления.

Но это другая тема.

Каждый год в память об этом ужасном событии, изменившем развитие Армении, я размещаю в своем блоге материал, связанный с тем, что случилось в парламенте.

Так, я уже разместил рассказ о том, что происходило собственно в зале заседаний парламента на протяжении примерно получаса после стрельбы -- это здесь. Предупреждаю, запись шокирует.

Расместил я также изложение материалов папки красного цвета, которую преступники взяли с собой, так как в ней были "законы". Им казалось, что парламент должен был сразу после расстрела принять эти "законы" и таким образом признать их власть над собой и страной. "Красная папка" -- здесь.

А сегодня я помещаю рассказ о тех людях, которые вовались в парламент.

Группа Унаняна. Кто есть кто

Наири Унанян

Недлинная биография лидера группы довольно хорошо известна.

Наири родился в декабре 1965 года. Это значит, что ко времени нападения на Национальное Собрание ему было 33 года и 11 месяцев.

Он рос на окраине Еревана в семье филолога, работавшего в министерстве культуры Армении и рабочей, вернее, бригадира на лакокрасочном заводе. Он учился хорошо и, как многие другие советские мальчики, окончил школу в 17 лет, в 1982 году. Но в том году поступить в вуз он не смог, и поэтому начал работать, параллельно поступив в техникум, где выучился на слесаря. Через два года, в 1984 году, он поступил в Ереванский государственный университет, на филологический факультет, то есть выбрал профессию отца. В своей «официальной» биографии, которую подготовил и вложил в красную папку сам Наири, он с гордостью пишет, что поступил, не дав ни копейки взятки.

Отучившись год, Наири, как и многие его сверстники, призывается в армию. Но служит недолго – всего год, после чего освобождается по состоянию здоровья и возвращается учиться на филологический факультет.

Журналист Анна Исраэлян, учившаяся вместе с Наири, собрав однокурсников и друзей, попробовала вспомнить, каким он был в университете, что выделяло его из сверстников и однокурсников. И первое, о чем вспомнили его друзья, была общественная активность Унаняна.

Еще первокурсником, он организовал встречу с поэтом Арменом Мартиросяном, а вскоре и еще одну – с Грантом Газаряном (Оризон). И об этом даже написал статью в многотиражке «Ереванский университет».

В начале 1988 года Наири Унанян, как и многие студенты, поддержал и принял активнейшее участие в карабахском движении. 26 мая студенты университета встречались с одним из лидеров движения, актрисой Жанной Галстян. Движение в тот момент переживало период шаткого баланса: всего пять дней прошло после того, как был снят с поста первый секретарь компартии Армении Карен Демирчян, и не было известно, кто и с какими намерениями придет на его место. Встреча с Жанной Галстян проходила на филфаке. И вдруг, в ходе встречи небольшая группа студентов, в составе которой был Унанян, заявила о начале сидячей забастовки с требованием созвать сессию Верховного Совета Армении, которая должна рассмотреть просьбу Карабаха о включении в состав Армянской ССР.

Есть версия, что встреча закончилась тем, что Наири Унанян вскочил и закричал: «Хватит тут болтать! Пошли на забастовку. Кто со мной?!» И сразу направился прямо на оперную площадь. И многие пошли вслед за ним. Версия красивая, и главное, сюжет очень схож с тем, который Унанян пытался выстроить спустя 11 лет – 27 октября 1999 года.

Сидячая забастовка стала явлением в общественной жизни Еревана. Сотни студентов несколько недель сидели на ступеньках перед оперным театром – день и ночь. Сердобольные соседки носили им вкусную домашнюю еду, по вечерам к студентам приходили певцы и поэты и устраивали для них концерты, а днем к ним наведывались преподаватели, чтобы принять зачеты или проэкзаменовать их. Студенты ночевали в спальных мешках там же, на ступеньках, а утром умывались и чистили зубы у фонтанчиков, после чего подметали площадь, наводя чистоту.

И эта сидячая забастовка, в целом, была успешной. 15 июня Верховный Совет Армении собрался и проголосовал за включение Карабаха в состав Армении. Правда, на следующий же день Верховный Совет Азербайджана подтвердил, что Карабах является неотъемлемой частью Азербайджана, чем нейтрализовал решение армянских парламентариев. Но это неважно – студенты праздновали победу.

Так, Наири Унанян стал одним из признанных лидеров студенческого националистического движения. Сидячая забастовка помогла ему познакомиться с членами Комитета «Карабах» и другими диссидентами.

Уже тогда друзья стали замечать в нем самомнение и себялюбие. Особенно это стало ясно, когда в октябре 1988 года был создан Армянский Студенческий Союз. Руководство было коллективным, и это, по воспоминаниям студенческих приятелей Унаняна, раздражало его. Он во всем старался выделиться, любил командовать, но не хотел и не мог выполнять поручений. В своей «официальной» биографии (той, которая была в красной папке) Унанян пишет, что был основателем и руководителем союза.

Студенческий союз стал выпускать газету под названием «Дашинк» («Союз»). Ассоциация с названием тогда еще запрещенной партии «Дашнакцутюн» была очевидной, и студентам это нравилось. Унанян взял на себя обязанность выпускать эту газету. В свет вышло всего три номера, причем среди студентов не умолкали разговоры о финансовых махинациях, сопровождавших выход газеты.

Уже тогда Унанян все время писал какие-то планы и программы действий. Как вспоминают члены руководства студенческого движения, его писания бывали пересказом прочитанного – книг марксистского или дашнакского (то есть социал-демократического, националистического) содержания. Ему не противоречили, понимая, что это ему нужно для самоутверждения.

В студенческой среде у Наири Унаняна не было друзей. Были приятели, единомышленники, коллеги… Но не было друзей. Его самомнение лидера, желание во всем выделиться и всеми управлять отталкивало его от окружающих.

Шло время, и в 1990 году Наири закончил университет. Он не пошел воевать в Карабах, как многие из его друзей. Став членом «Дашнакцутюн», Унанян поступил работать в информационный центр партии. Но, как вспоминает один из руководителей партии Грант Маркарян, работая там, Наири задумал создать собственное информационное агентство под названием «Горизонт», передавая через него информацию, полученную за счет партии, партнерам в Турции.

«Дашнакцутюн» возмутила торговля информацией с Турцией в самый разгар карабахской войны, и Наири Унаняна выгнали с работы и из партии. Это было в 1992 году. В своей «официальной» биографии Унанян представляет это как исключение из партии без объяснения причин, так как партией в то время управляла группировка эгоцентричных и настроенных против него людей.

В следующем году он вместе со своим верным санчопансой – братом Кареном – уезжает к матери в Евпаторию. Там они занимались мелким бизнесом около четырех лет. В 1997 году они продают дом и возвращаются в Ереван. Деньги, вырученные за дом, они вкладывают в производство наклеек на майки и в духи – концентрат, который собирались продавать в Армении. К 1998 году бизнес прогорает, оставив братьев без денег.

Но у Унаняна еще есть старые приятели. И среди них есть люди влиятельные, добившиеся уже до высоких постов. Среди них руководитель аппарата президента Алексан (Алик) Арутюнян и директор Национального телевидения Тигран Нагдалян.

И если Алик отказался дать ему работу, то Тигран Нагдалян, вместе с которым работало еще несколько студенческих приятелей Наири, в том числе Тигран Назарян, дал ему возможность встать на ноги. Унанян начинает одну передачу, потом другую… Но на телевидении, как, собственно, и везде, надо было работать. В конце девяностых годов попасть в знаменитости, заводилы и лидеры было уже непросто: время общественной перетряски, когда бывшие инженера за несколько месяцев становились депутатами, а учителя – министрами, прошло. Смена элит завершилась и утверждать себя нужно было трудом и талантом.

Но это было не для Наири. Его планы и амбиции практически не знали границ. И Наири решает… заняться примирением Армении и Турции. Тем более, что он в Турции пару раз бывал, общался там с разными людьми и видел, что вражды между армянами и турками на уровне простых людей нет. Видимо, уверенности ему добавляло то, что в начале девяностых он сотрудничал с турецкими информагентствами.

Примирить две страны Унанян собирался путем организации телемоста между президентами Кочаряном и Демирелем. В хоте телемоста он собирался поднять вопрос о геноциде и "так его представить", чтобы загнать в угол турецкого президента и заставить его признать геноцид.

К этой маниловщине достойным образом отнеслись и в Анкаре, и в Ереване, то есть попросту не придали значения. Но Унаняну все же удалось поехать в командировку в Турцию, где он провел интервью с несколькими высокими чиновниками. Вернувшись в Ереван, Унанян смонтировал фильм об этой поездке и представил его в Национальное телевидение. Фильм, однако, не показали. Унанян тогда забрал кассету с фильмом и принес на телеканал «Ар». Там она и вышла в эфир.

Размах Унаняна требовал выхода. И тогда он засел за программу государственной пропаганды, которую сам же и собирался воплотить в жизнь, когда ему дадут должность директора агентства новостей «Арменпресс», причем, как вспоминали знавшие его люди, при разработке программы Унанян опирался на опыт Геббельса. Но и этот план остался невыполненным – ему не дали возглавить «Арменпресс».

Что удалось Унаняну? В феврале 1988 года он смог организовать в университете мероприятие, посвященное десятилетию студенческого движения, в котором участвовал тогдашний министр обороны Армении Вазген Саркисян.

А еще ему удалось сколотить группу, проникнуть в Национальное Собрание и убить Вазгена Саркисяна.


Карен Унанян

Карен Унанян прожил всю свою жизнь в тени старшего брата. И, похоже, его это устраивало. Он был верным соратником и оруженосцем Наири, следовал за ним повсюду и безоговорочно верил ему. Карен на девять лет младше Наири. А это значит, что в 1988 году, когда Наири выдвинулся в лидеры студенческого движения, ему было 14 лет. Прекрасный возраст, чтобы восхищаться старшим братом – почти боготворить его!

Вместе с братом Карен в 1990 году поехал в США, участвовать в спортивных мероприятиях, которые проводил Армянский Всеобщий Физкультурный Союз (Оменетмен), скаутская организация, связанная с партией «Дашнакцутюн». Вместе с Наири он переехал в Евпаторию, и вместе с ним вернулся в Ереван.

Карен работал ассистентом брата на телевидении и ездил с ним в Турцию. Он даже высшего образования не получил, отчасти потому, что у семьи не хватало денег для оплаты учебы в частном вузе, куда Карен поступил учиться журналистике (по стопам брата). А с другой стороны – Карену не нужно было учиться в вузе. Он был нужен брату, в которого безоговорочно верил.

В зал парламента Карен влетел первым и стал стрелять в Вазгена Саркисяна. Убийцей премьер-министра он стал в 25 лет.


Врам Галстян

Дядя Наири Унаняна, брат его матери, Нателлы Галстян. Родился в 1960 году, а это значит, что он был всего на пять лет старше своего племянника Наири. Окончив 8 классов школы родной деревне Верин Геташен, поступил в Разданский индустриальный техникум, но через год перевелся в город Севан. После окончания техникума его призвали в армию. Отслужив, он демобилизовался в 1981 году, и работал сначала пожарником в Мартуни, затем рабочим, товароведом, инженером, старшим инженером… Словом, обычная советская карьера.

В декабре 1988 – январе 1989 он около двух месяцев безвозмездно работал в Спитаке, на ликвидации последствий землетрясения. Потом воевал. Информация об этом периоде жизни Врама разноречива. Сам он говорит, что проводил на передовой по 2-3 месяца, затем столько же времени отдыхал дома, и потом снова отправлялся в Карабах. Однако его жена Армик утверждает, что он с оружием ходил «на дежурства», а «на позициях» был всего один раз, и всего 20 дней, после чего она запретила ему.

С конца восьмидесятых годов, Врам не работал. Работала его жена Армик – она была медсестрой в геташенской амбулатории.


Эдуард (Эдик) Григорян

Эдик был одноклассником Наири Унаняна. Познакомившись в старших классах школы, они подружились на всю жизнь.

Видимо, под влиянием Унаняна, Эдик в 1990 году поступил сначала в Армянский Всеобщий Физкультурный Союз, а затем и в «Дашнакцутюн». А потом, когда Наири отчислили из партии, он покинул ее в знак солидарности с другом.

Он работал врачом-травматологом в детской ортопедической клинике в Норке. Фактически, Григорян был единственным из всей группы состоявшимся профессионалом. Потомственный врач, он любил свою работу.

Остальные члены группы на момент преступления были безработными, перебивавшимися нерегулярными заработками. В том числе и сам Наири Унанян, хотя и был журналистом, то есть обладал профессией, которая в конце девяностых могла дать стабильный средний заработок.

Кроме того, Эдик Григорян был знаком с одним из тех, кого эта группа лишит жизни. Он был соседом вице-спикера парламента Юрия Бахшяна.


Дереник Беджанян

Он был единственным из ворвавшихся в зал заседаний парламента, кто не был непосредственно связан с Наири Унаняном. Беджаняна нашел знакомый Эдика Григоряна, а рекрутирован в группу он был 26 октября – за день до теракта.

Дереник Беджанян родился и вырос в азербайджанском Кировабаде – Гяндже. Женился за год до начала карабахских событий – в 1987 году. К моменту, когда армян, в том числе и молодую семью Беджанянов изгнали из Гянджи в 1989 году, у него был годовалый сын. Бежали они в Республику Тува, где некоторое время жили в гостинице.

Прошло немного времени, и у Дереника появляется пассия. Жена узнает об этом и, как полагается, устраивает скандал, а потом забирает ребенка и уезжает в Ереван. Сам Дереник после этого перебирается в Душанбе. Но разлука длится меньше двух месяцев: две матери (Деро и его жены), уговаривают ее простить блудного Дереника. Она прощает и отправляется к мужу в Таджикистан. Но и там у них не заладилось, и семья переезжает в Ереван.

В 1991 году Дереник поступил в отряд «Зорвавр Андраник» и отправился воевать в Карабах. Воевал он до мая 1994 года, четырежды был ранен. Семья его в это время жила на территории бывшей тюрьмы в пригороде Еревана. Вернувшись с войны, Дереник недолгое время работал в военкомате, а в 1995 его семья снова переехала – на этот раз в Краснодар, к сестре жены. Но и там они не прижились и через два года вернулись в Ереван.

Член союза ветеранов «Еркрапа», Дереник нигде не работал. Семью содержала жена, продававшая ювелирные изделия на ереванском блошином рынке «Вернисаже».


Распределение ролей в группе. Новые лица

С первого же взгляда ясно: Наири Унанян является центральной фигурой. Трое из четырех других членов группы, вошедших в зал парламента, непосредственно связаны с ним: это его брат, дядя и одноклассник. Дереник Беджанян – «человек» Эдика.

Еще одно объединяет четырех из пяти людей: они безработные. Причем из их биографий нельзя сделать вывод, что они старались найти работу. Наири Унанян, например, попробовав организовать на телевидении пару передач, прекратил свои попытки. В его случае ситуация ясна: он был слишком высокого мнения о себе, чтобы смиряться со своим собственным невысоким уровнем профессионализма. Его брата Карена вполне устраивало положение оруженосца и соратника. Видимо, он даже и не пытался что-то сделать самостоятельно. Врам Галстян ушел с работы еще в начале девяностых годов, после чего занимался огородничеством. А Дереник Беджанян дни напролет просиживал возле стадиона «Наири» в Ереване, возле своих друзей, которые с самосвалов продавали песок.

Эдик Григорян, однако, работал. Что было у него общего с этими бездельниками? Разве что увлеченность болтовней Наири Унаняна…

А Наири попадал в свою стихию, когда выдавалась возможность поговорить о политике. Если такой возможности не было, то он создавал ее: начинал ругать власти – независимо от того, с кем он в данный момент разговаривал. Его критика властей была убогой, а "политическая программа" просто нищей. Собственно, он больше ничего и не умел – только говорить.

Но этого было достаточно для трех близких ему людей. Брат, дядя и одноклассник поддерживали его и, видимо, как и он, считали, что Армения немедленно встанет на путь процветания, если убить пару негодяев, «окопавшихся» во власти. Можно представить, как, повторяя раз за разом все те же несколько фраз и казавшихся им неопровержимыми аргументов, они распаляли себя, все больше и больше уверяясь в собственной правоте.

Но если Наири был лидером в разговорах, то Эдик, безусловно, перехватывал лидерство, когда нужно было действовать. Именно он организовал покупку оружия. Правда, особых усилий от него не потребовалось. Он обратился к другу детства Ашоту Князяну, и тот немедленно свел его со своим соседом Дереником Беджаняном. Кроме Дереника, Эдик смог рекрутировать еще двух человек: Ашота и – через Дереника – Гамлета Степаняна. Роль, которая отводилась этим двум членам группы, была совершенно несущественной: довезти остальных до Национального Собрания. Там, на месте выяснилось, что они еще должны были перекрыть улицу, но они и этого не сделали.

Таким образом, мы видим, что Эдуард Григорян был не только единственным состоявшимся человеком в группе, но и ее «мотором». Без его деятельной активности все могло бы остаться на уровне бытовой болтовни журналиста-неудачника и его родственников.


Оружие

У Дереника Беджаняна было три автомата. Один, как он утверждал, был трофейным. Но сам он этого трофея не брал. Ему, согласно материалам уголовного дела, подарил этот автомат один из фронтовых приятелей. Два других ствола были чужими. Их дал ему еще один приятель, попросив отчистить от ржавчины и привести в порядок. Дереник почистил их и заменил испорченные детали, но и не подумал сдать оружие властям. Автоматы он спрятал… во дворе детского сада!

А когда Ашот Князян сказал, что его знакомому нужны автоматы для продажи «вне территории Армении», то Дереник вспомнил о своем тайнике и решил продать все три, таким образом, фактически присвоив два чужих автомата. Как потом Дереник признавался следователю, он принял это решение из-за плохого материального положения семьи. Еще бы: он, отец десятилетнего сына, нигде не работал уже несколько лет, а заработка матери явно было недостаточно.

В цене сошлись быстро: по 300 долларов за ствол. Но Ашот поставил условие: Дереник получит сначала 300 долларов, а остальные деньги ему дадут после того, как автоматы будут проданы «за границей». И Дереник согласился. Он передал Ашоту все три ствола, а взамен получил не 300, а 200 долларов и три литра «духов».

Деньги достал Карен Унанян. Он пошел к другу и попросил в долг, сказав, что деньги нужны для операции – дескать, вопрос жизни и смерти: брата должны срочно оперировать, а денег нет. Друг дал двести. А парфюм был результатом одного из неудачных бизнес-начинаний братьев.

Получив деньги и духи, Дереник распорядился ими следующим образом: литр духов отнес домой. Второй литр отдал Ашоту в качестве благодарности за посредничество в сделке. А третий… раздарил, сам не помнит, кому. А не помнит, потому что был пьян: он ухитрился пропить все деньги, полученные за оружие. Причем для того, чтобы пропить двести долларов, ему потребовались сутки. Ночь он провел вне дома. Вот вам и «плохое финансовое положение семьи».

У Дереника был и пистолет. И тоже чужой. Его попросила продать жена одного из друзей. И когда 26 октября, за день до теракта, Дереника вербовали в квартире Унанянов, Карен спросил:

– У тебя есть оружие?

– Да, – ответил Дереник. – Вот!

И достал из кармана пистолет.

– Оставь его здесь, – сказал Карен, – опасно носить с собой оружие.

И Дереник безропотно оставил у почти незнакомых Унанянов пистолет ТТ. Чужой пистолет.

Отсюда можно сделать несколько выводов. Ни для кого не секрет, что в послевоенной Армении было много неучтенного оружия. Не секрет также, что существовал (а может, и сейчас существует) активно действующий рынок оружия и боеприпасов. История с парламентскими убийствами подчеркивает, как легко можно было купить оружие и боеприпасы. Группе террористов достаточно было обратиться к одному человеку, Ашоту Князяну, как его сосед, воевавший в Карабахе (речь идет о будущем члене группы Деренике Беджаняне), практически сразу достал три автомата и один пистолет. И отдал все это оружие за бесценок – 200 долларов, три литра парфюма и обещание, что ему когда-нибудь заплатят.

И, конечно, обращает на себя внимание личность Дереника Беджаняна. Это очень странный человек. Для него нет границ между законом и нарушением закона: через его руки прошло несколько автоматов и пистолет, а также боеприпасы к ним. Он понимал, что может быть наказан, и поэтому держал оружие «в чулане, в самом низу, чтоб не нашли», а потом спрятал на территории детского сада.

Почему он нарушал закон? Во имя наживы? Но почему тогда он, продав оружие, немедленно пустил по ветру все деньги? И почему он продал их без каких-либо гарантий того, что ему заплатят все деньги?

Есть в поступке Дереника Беджаняна еще один нюанс: он был членом «Еркрапа» – организации, созданной Вазгеном Саркисяном и поддерживавшей Вазгена Саркисяна. Как мог он пойти на убийство человека, которого по всем показателям должен был поддерживать? Это же предательство! А разве не было предательством со стороны Эдика Григоряна пойти на убийство соседа – Юрия Бахшяна?

Мне кажется, что все это объясняется невероятной, поистине фантастической безалаберностью и безответственностью. Беджанян просто не мог отвечать за свои действия. Я не имею в виду психическую вменяемость. Для того, чтобы рекрутировать Беджаняна на «переворот» понадобилось всего около получаса. И было это вечером 26 октября. На следующий день он, «захватив» приятеля, отправился в Национальное Собрание убивать премьер-министра.

Настолько же безалаберны и безответственны двое других действующих лиц этой истории: Ашот Князян и Гамлет Степанян.

Про Ашота Князяна друзья говорили, что он «выпивает». Не знаю, был ли он алкоголиком, но ему не доверяли даже в этой странной группе. Гамлет Степанян был совершенно новым человеком – Дереник Беджанян «прихватил» его по дороге в парламент. Ашот отвозил группу «на дело». Гамлет Степанян поехал за компанию. Выходя из машины, Эдик Григорян велел Ашоту поставить его «РАФ» поперек улицы Баграмяна, чтобы таким образом перекрыть ее. Но Гамлет сказал: «Какой из тебя перекрыватель улицы»? И два приятеля преспокойно уехали.

Их не обеспокоило то, что они только что привезли группу террористов к месту преступления, хотя они слышали по радио, что в парламенте стреляют те, кого они подвезли. Поэтому они не заявили в полицию, не стали мучаться угрызениями совести. Их в этот вечер беспокоил протекавший патрубок. Отремонтировав его, приятели отправились левачить. На РАФе они сделали рейс по одному из маршрутов, ведущих к району, где они оба жили. Правда, до того, как отправиться в этот рейс, они разобрали и спрятали охотничье ружье, которое террористы оставили в машине. А после рейса разошлись по домам.

Эти люди жили, совершенно не представляя, что такое закон, не имея понятия о цене человеческой жизни и не испытывая угрызений совести. Странная компания, не правда ли?

Источник: http://www.miacum.am/gazeta/2009/10/28/429345